Эвелина еще держалась. Она осталась единственной на курсе, кому пока удалось избежать истерик от усталости. Приступы бесслезного отчаяния были, однако ночью, наедине с темнотой. Только тогда девочка позволяла себе немного ослабить пружину, которая не позволяла ей сорваться. Только тогда она могла отдохнуть от навязчивого присутствия кого-то рядом. Днем неподалеку всегда кто-то был. Или Ронни, в холодных карих глазах которого больше не было ни капельки сочувствия. Или Риена, которая полностью поддерживала мага в теории и практике воспитания.

Девочка училась ненавидеть. И брать силу от глухой ярости, которая все чаще зажигала пламя бешенства в ее глазах. А еще она мастерски научилась скрывать свои слабости от окружающих. Жизнь в Академии показала, что любая брешь в твоей обороне незамедлительно приведет к наказанию. Так любишь сладкое, что стащил у соседа заплесневелый кусочек пряника? Две недели карцера на хлебе и воде. Соседа, кстати, тоже: чтоб не учился ябедничать. Жалуешься окружающим на тяжелую жизнь? После десятка ударов хлыстом, вымоченным в крепком соленом настое, продолжай жаловаться крысам в подвале. Боишься темноты? Суточное дежурство в склепе, без малейшего источника света. Жестоко? Скажи спасибо, что не зарыли в землю на пару часов, как парнишку в прошлом году. Кажется, тот сошел с ума. Бывает. Из него все равно получился бы плохой маг.

Курс Эвелины с начала года уменьшился вдвое. Из Академии никого не выгоняли. Больше уходили сами. Над ними не смеялись. Им завидовали. Иногда девочка задумывалась, отпустили бы ее, как остальных? Даже осмелилась однажды спросить об этом у Ронни. Тот посмотрел на нее с ледяным презрением, с силой встряхнул за плечи и прошипел на ухо: «Не смей! Если устала – скажи, я устрою тебе отдых в карцере. Но род позорить не позволю! Уж лучше сам прибью тебя, чем позволю покинуть Академию подобным образом».

В тысячный раз вернувшись на исходную позицию, девочка незаметно вздохнула. Благо, что с магией проблем нет. Заклинания, которые остальным требовалось долго и нудно зазубривать, Эвелина запоминала с лету. Ее таланты признавали даже Высокие маги других родов. Вот только радости это не приносило. Впрочем, девочка уже забыла, как это: радоваться. У нее отныне осталось лишь одно счастье в жизни – выспаться вдоволь.

Но подобным истязаниям подвергали далеко не всех воспитанников. Только отпрысков родов Изначальных магов. Для безродных была разработана совершенно другая программа обучения, которая не включала в себя боевой магии. Траволечение, немного знахарства, чуть-чуть, на уровне молитв, стихийной магии. И расписание у везунчиков было намного свободнее. Говорили, что им даже позволялось иметь в месяц два выходных.

Наиболее способных переводили на курс Эвелины. Империя не могла себе позволить разбрасываться ценными кадрами. После первых трех лет обучения, за которые предполагалось в мельчайших тонкостях изучить подстихийную, низшую магию, счастливчики проходили ритуал посвящения роду. Так они получали право на дальнейшее обучение. Впрочем, Высокие маги из них редко получались. Но и на этом спасибо.

– Хорошо,– прервал счет маг. Эвелина с еле слышным стоном опустилась на холодный пол. Звякнув, из ладони выпал тупой учебный меч, который заменял опасное оружие в неумелых детских руках.

– Пять минут отдыха – и на исходную,– негромко скомандовал Ронни.– Попробуем с нормальным клинком. Я спешить не буду. Успеешь провести полную комбинацию – отпущу. Нет – еще полчаса тренировки.

Девочка глубоко вздохнула, восстанавливая ровное дыхание. Значит, поиграть решил. Что ж, рискнем.

– Вставай,– маг протянул Эвелине легкий короткий меч, себе выбрав практически такой же по длине.– Мы в равных позициях. Начинай.

Девочка замешкалась лишь на миг, принимая предложение мага. Затем кивнула и скользнула вперед. Шаг, второй, пируэт, назад. Мелодично зазвенели клинки, впервые соприкоснувшись, и в унисон этому звуку запела душа ребенка, будто вспомнив что-то давно и тщательно забытое.

– Не останавливайся, продолжай,– одобрительно прищелкнул языком маг, с удовлетворением отметив выверенную скупость движений племянницы. Эвелина закружилась в танце, с легкостью уходя от атак Ронни, затем пошла вперед и неожиданно вскрикнула от резкой боли в запястье. Маг быстро провел связку из двух ударов, сначала наметив колющий удар в живот, затем незаметным движением перехватил руку ребенка и вывернул ее. Меч выпал из ослабевших пальцев девочки.

– Неплохо,– заметил Ронни, подбирая клинок, улетевший далеко в сторону.– Теперь я понимаю, как тебе удалось ранить Штамира. У тебя неплохая скорость и координация на хорошем уровне. Ошибка – ты слишком торопишься. Никогда не верь в показную слабость противника. Запомни: себя лучше недооценить, противника – переоценить.

– Я учту это на будущее,– произнесла девочка, укачивая ноющую руку у груди.

– Пойдем, я провожу тебя к Риене, она наложит фиксирующую повязку,– сказал маг, направляясь к выходу.– Завтра можешь весь день отдыхать. Как раз все подживет. А потом продолжим.

– Отдыхать? – переспросила девочка, решив, что ослышалась.

– Конечно,– одними уголками губ улыбнулся маг.– Каждому человеку необходима передышка, пусть и небольшая. Раз в месяц – подъем на два часа позже. Раз в полгода – день спокойствия. Я долго думал, предоставлять ли тебе подобную поблажку. Все-таки серьезное нарушение режима. Решил проявить великодушие. Цени заботу о себе.

– Я постараюсь,– тихо промолвила Эвелина, пряча под пушистыми ресницами всплеск радости.

Утром девочку впервые за долгое-долгое время разбудил не строгий окрик дежурного по курсу, а ласковое весеннее солнышко, которое несмело заглядывало в тесную комнатушку. Сюда помещался лишь узкий дощатый топчан да кривоногий стул у окна. Впрочем, не все ли равно, какой обстановка была там, где воспитанница лишь отдыхала. Будь тут хоть куча гнилой соломы на полу, и то бы Эвелина не роптала. Дали бы вволю отоспаться.

После позднего завтрака в огромной, пустой в такой час столовой девочка решила прогуляться. В коридорах Академии царила пугающая звенящая тишина, лишь изредка из-за чуть приоткрытых дверей раздавались мерные слова диктовки очередного заклинания или сбивчивый ответ нерадивого ученика.

На первом этапе обучения занятия проводились в группах до двадцати человек. В низшей – подстихийной – магии нет ничего запретного. Любой маг знал этот вид силы досконально. Вот только ценились такие умения дешево – максимум на седьмую ступень мастерства.

После посвящения родам группы делили на пять частей по принадлежности к стихиям. Тут уже наступала пора секретов. Высокие семейства свято чтили тайны своих покровителей. Среднему виду магии учили еще шесть лет. В середине второго этапа проводили обряд инициации, о подробностях которого было строго-настрого запрещено рассказывать воспитанникам. Да никто и не стремился узнать. Любопытство считалось в Академии одним из наиболее тяжких грехов. Болтуны и сплетники уходили первыми.

Только после инициации приходила пора индивидуальным занятиям. Таким образом, полный курс обучения занимал девять лет. Затем следовали еще одни экзамены на определение магической ступени. Счастливчики, получившие хороший балл, могли остаться в Академии и заняться высшей магией. Остальных распределяли по многочисленным уголкам империи.

Обучение безродных было построено схожим образом, но включало в себя лишь первый этап, и экзамены проводили каждый год. Худших посылали в самую глухомань, наподобие Лазури, лучших – перекидывали к наследникам Богов. Зачем деревенской колдунье умение владеть мечом или вызывать дождь? Пусть лучше в случае беды молится как следует стихиям,– авось небеса отзовутся и направят к ним посланника императора. Ничего, что подобная помощь практически наверняка разорит деревню. Значит, такова Судьба.

Вот и рыскали по всему Рокнару гонцы, собирая под белое знамя Дэмиена самых смышленых, самых умелых мальчишек и девчонок, лучшим из которых потом предстояло стать опорой империи.